Иван Сергеевич Тургенев
伊万.谢尔盖耶维奇.屠格涅夫

Дворянское гнездо
贵族之家

第二十四章

Он застал всех дома, но он не тотчас объявил им о своем намерении; он хотел сперва переговорить наедине с Лизой. Случай помог ему: их оставили вдвоем в гостиной. Они разговорились; она успела уже привыкнуть к нему, – да она и вообще никого не дичилась. Он слушал ее, глядел ей в лицо и мысленно твердил слова Лемма, соглашался с ним. Случается иногда, что два уже знакомых, но не близких друг другу человека и внезапно и быстро сближаются в течение нескольких мгновений, – и сознание этого сближения тотчас выражается в их взглядах, в их дружелюбных и тихих усмешках, в самых их движениях. Именно это случилось с Лаврецким и Лизой. «Вот он какой», – подумала она, ласково глядя на него; «вот ты какая», – подумал и он. А потому он не очень удивился, когда она, не без маленькой, однако, запинки, объявила ему, что давно имеет на сердце сказать ему что-то, но боится его рассердить.
他正好遇到她们全都在家，不过他没有立刻向她们说明自己的来意；他想首先和莉莎单独谈谈。恰好有个机会帮助了他：大家都出去了，客厅里只留下了他们两个人。他们渐渐畅谈起来；她跟他已经熟了，——而且，她本来对谁也不认生。他听着她说话，望着她的脸，心里反复想着列姆的话，同意列姆的看法。有时往往会有这种情况，两个已经认识、可是关系并不亲密的人，在很短时间里会突然很快亲近起来，——而且在他们的眼神里，在他们友好的微笑里，在他们的一举一动中，立刻就表现出，他们已经意识到了这一点。拉夫烈茨基和莉莎之间就正是发生了这样的情况。“原来他是这样一个人啊，”她温柔地望着他，心里在想“原来你是这样一个人啊，”他也在心里想。因此，当她，虽说稍有点儿难以启齿，讷讷地对他解释说，她心里早就有话想对他说了，可是又怕惹他生气，这时他并不觉得十分惊讶。
– Не бойтесь, говорите, – промолвил он и остановился перед ней.
“您别怕，请您说吧，”他低声说，在她面前站了下来。
Лиза подняла на него свои ясные глаза.
莉莎抬起自己明亮的眼睛望着他。
– Вы такие добрые, – начала она и в то же время подумала: «Да, он, точно, добрый…» – Вы извините меня, я бы не должна сметь говорить об этом с вами… но как могли вы… отчего вы расстались с вашей женой?
“您是这么善良，”她这样开始，同时心中暗想：“不错，他的确善良……”接着说：“请您原谅我，我本不该冒昧跟您谈这些……不过您怎么能……您为什么要和您的妻子分开呢？”
Лаврецкий дрогнул, поглядел на Лизу и подсел к ней.
拉夫烈茨基颤栗了一下，望了望莉莎，坐到了她的身边。
– Дитя мое, – заговорил он, – не прикасайтесь, пожалуйста, к этой ране; руки у вас нежные, а все-таки мне будет больно.
“我的孩子，”他说，“请您不要碰我这个伤口；您的手是温柔的，可我还是会感到疼痛。”
– Я знаю, – продолжала Лиза, как будто не расслушав его, – она перед вами виновата, я не хочу ее оправдывать; но как же можно разлучать то, что бог соединил?
“我知道，”莉莎接着说，似乎没有听清他的话，“在您面前她是有罪的，我不想为她辩解；不过，上帝结合起来的，怎么能拆散呢？”
– Наши убеждения на этот счет слишком различны, Лизавета Михайловна, – произнес Лаврецкий довольно резко, – мы не поймем друг друга.
“就这一点来说，我们的信念太不相同了，莉扎薇塔·米哈依洛芙娜，”拉夫烈茨基相当生硬地说，“我们不会相互理解的。”
Лиза побледнела; все тело ее слегка затрепетало, но она не замолчала.
莉莎脸色发白了；她全身微微颤抖起来，可是她没有沉默。
– Вы должны простить, – промолвила она тихо, – если хотите, чтобы и вас простили.
“您应该宽恕，”她轻轻地说，“如果您希望别人也宽恕您的话。”
– Простить! – подхватил Лаврецкий. – Вы бы сперва должны были узнать, за кого вы просите? Простить эту женщину, принять ее опять в свой дом, ее, это пустое, бессердечное существо! И кто вам сказал, что она хочет возвратиться ко мне? Помилуйте, она совершенно довольна своим положением… Да что тут толковать! Имя ее не должно быть произносимо вами. Вы слишком чисты, вы не в состоянии даже понять такое существо.
“宽恕”拉夫烈茨基接住话茬说，“您首先应该了解，您是为谁请求宽恕？宽恕这个女人，又把她接到自己家里来，把她，把这个轻浮、冷酷无情的女人又接回来！而且是谁告诉您，她想回到我这里来？得了吧，她对自己的处境感到完全满意……唉，这有什么好说的呢！她的名字不应该由您说出来。您太纯洁了，您甚至不能理解这种人。”
– Зачем оскорблять! – с усилием проговорила Лиза. Дрожь ее рук становилась видимой. – Вы сами ее оставили, Федор Иваныч.
“干吗要侮辱人呢！”莉莎勉强控制着自己，说。已经可以看出，她的手在发抖。“是您自己抛弃了她，费奥多尔·伊万内奇。”
– Но я же вам говорю, – возразил с невольным взрывом нетерпенья Лаврецкий, – вы не знаете, какое это создание!
“可是我对您说，”拉夫烈茨基不由自主突然很不耐烦地反驳说，“您不了解这是个什么人”
– Так зачем же вы женились на ней? – прошептала Лиза и потупила глаза.
“那么您为什么和她结婚呢？”莉莎低声说，垂下了眼睛。
Лаврецкий быстро поднялся со стула.
拉夫烈茨基很快从椅子上站了起来。
– Зачем я женился? Я был тогда молод и неопытен; я обманулся, я увлекся красивой внешностью. Я не знал женщин, я ничего не знал. Дай вам бог заключить более счастливый брак! но поверьте, ни за что нельзя ручаться.
“我为什么结婚吗？那时候我年轻，没有经验；我看错了人，我让美丽的外表迷住了。我不了解女人，我什么也不懂。愿上帝给您缔结一个更幸福的婚姻！不过请您相信，无论对什么都不能绝对担保。”
– И я могу так же быть несчастной, – промолвила Лиза (голос ее начал прерываться), – но тогда надо будет покориться; я не умею говорить, но если мы не будем покоряться…
“我也可能同样成为一个不幸的人，”莉莎低声说（她的声音开始断断续续），“不过到那时候应该听天由命；我不会说话；不过如果我们不听天由命……”
Лаврецкий стиснул руки и топнул ногой.
拉夫烈茨基攥紧双手，跺了跺脚。
– Не сердитесь, простите меня, – торопливо произнесла Лиза.
“请别生气，原谅我，”莉莎急忙说。
В это мгновение вошла Марья Дмитриевна. Лиза встала и хотела удалиться.
就在这个时候，玛丽娅·德米特里耶芙娜进来了。莉莎站起来，想要出去。
– Постойте, – неожиданно крикнул ей вслед Лаврецкий. – У меня есть до вашей матушки и до вас великая просьба: посетите меня на моем новоселье. Вы знаете, я завел фортепьяно; Лемм гостит у меня; сирень теперь цветет; вы подышите деревенским воздухом и можете вернуться в тот же день, – согласны вы?
“请等一等，”拉夫烈茨基出乎意料地对着她的背影喊了一声。“我对您妈妈，也对您有一个恳切的请求：请你们到我的新居去做客。您知道，我添置了一架钢琴；列姆正在我家里做客；丁香现在已经开花了；你们去呼吸一下乡村里的空气吧，而且可以当天回来，——你们答应吗？”
Лиза взглянула на мать, а Марья Дмитриевна приняла болезненный вид; но Лаврецкий не дал ей разинуть рта и тут же поцеловал у ней обе руки. Марья Дмитриевна, всегда чувствительная на ласку и уже вовсе не ожидавшая такой любезности от «тюленя», умилилась душою и согласилась. Пока она соображала, какой бы назначить день, Лаврецкий подошел к Лизе и, все еще взволнованный, украдкой шепнул ей: «Спасибо, вы добрая девушка; я виноват…» И ее бледное лицо заалелось веселой и стыдливой улыбкой; глаза ее тоже улыбнулись, – она до того мгновенья боялась, не оскорбила ли она его.
莉莎朝母亲看了一眼，玛丽娅·德米特里耶芙娜却装作有病的样子；然而拉夫烈茨基不让她开口，立刻吻了吻她的双手。玛丽娅·德米特里耶芙娜对别人的亲切态度总是很容易感动，而且完全没料到这个“笨伯”会这样有礼貌，于是心一软，就答应了。在她考虑订在哪一天去的这个时候，拉夫烈茨基走到莉莎跟前，心情还很激动，悄悄地对她说：“谢谢，您是个好心肠的姑娘，我对不起……”于是她那苍白的脸红了，露出了愉快而羞怯的笑容；她的眼睛也微笑了，在这一瞬间之前，她一直担心，她是不是冒犯了他。
– Владимир Николаич с нами может ехать? – спросила Марья Дмитриевна.
“弗拉季米尔·尼古拉伊奇可以跟我们一道去吗？”玛丽娅·德米特里耶芙娜问。
– Конечно, – возразил Лаврецкий, – но не лучше ли нам быть в своем семейном кружке?
“当然可以，”拉夫烈茨基回答，“不过我们自己家里的人聚会，是不是更好一些呢？”
– Да ведь кажется… – начала было Марья Дмитриевна. – Впрочем, как хотите, – прибавила она.
“可是，要知道，似乎……”玛丽娅·德米特里耶芙娜开始说，“不过，随便您吧，”她加上一句。
Решено было взять Леночку и Шурочку. Марфа Тимофеевна отказалась от поездки.
决定把莲诺奇卡和舒罗奇卡也带去。玛尔法·季莫菲耶芙娜谢绝了这次旅行。
– Тяжело мне, свет, – сказала она, – кости старые ломать; и ночевать у тебя, чай, негде, да и мне не спится в чужой постели. Пусть эта молодежь скачет.
“亲爱的，”她说，“我这副老骨头受不得颠簸了；再说你那里大概也没有给我过夜的地方，在别人的床上我也睡不着。让这些年轻人去跑跑吧。”
Лаврецкому уже не удалось более побывать наедине с Лизой; но он так глядел на нее, что ей и хорошо становилось, и стыдно немножко, и жалко его. Прощаясь с ней, он крепко пожал ей руку; она задумалась, оставшись одна.
拉夫烈茨基已经再没有机会和莉莎单独在一起了；不过他一直那样望着她，所以她也觉得高兴，又稍有点儿不好意思，而且可怜他。他向她告辞的时候紧紧地握了握她的手；只剩下她一个人以后，她陷入沉思。

点击查看更多此系列文章>>